Салонный бизнес сегодня

<< назад к списку

Создается первый в России музей парикмахерского искусства

Для директора московского Музея парикмахерского, косметического и постижерного искусства Сергея Мещерякова его богатейшее собрание волос, париков и средств ухода за ними – лишь хобби, главное увлечение жизни, не приносящее, увы, ни копейки прибыли. Музей парикмахерского, косметического и постижерного искусства будет первым в России.
   Сергей Егорович работает в Салоне красоты на Артековской улице и говорит, что тратит на коллекцию почти всю зарплату вот уже 35-й год. А уникальные фонды, насчитывающие полторы тысячи артефактов, по-прежнему лишены постоянной экспозиционной площадки. И посмотреть – хотя бы частично – на них можно от случая к случаю, когда Мещерякову бесплатно или на льготных условиях предоставляют выставочные метры.
   Среди сотен разнообразнейших парикмахерских ножниц и машинок для стрижки волос, бритвенных приборов, косметических и маникюрных наборов здесь попадаются настоящие реликвии. Вот на одной из полочек – дореволюционный флакончик из-под духов с названием известнейшей российской парфюмерной компании. Только написано оно почему-то латинскими буквами: tege.
   – Ну и что, обычное дело – экспортная партия, – пожимает плечами хозяин музея. – Там, внутри – запах начала прошлого века. А может, даже конца позапрошлого… Только сейчас не открою, и не просите. Я это делаю раз в несколько лет, чтобы подольше сохранился аромат! Между прочим, мало кому известно, что название фирмы «ТэЖэ», производившей, кроме духов, еще и помаду, и кремы, – всего лишь аббревиатура от слов «Тело женщины». Об этой торговой марке даже смешную пословицу сложили: «На губах ТэЖэ, на щеках ТэЖэ… А целовать куда же?»
   Да, было время, когда наша парфюмерия и косметика считались желанным товаром в самых престижных магазинах и лавках Европы. Раритеты той древней эпохи Мещеряков разыскивает в основном через антикваров. Но бывают и счастливые исключения. Большой друг и поклонник музея – столичный историк Ирина Сыромятникова – как-то преподнесла Сергею Егоровичу подарок: роскошный шиньон натуральных волос с маркировкой: «И. Андреев и сыновья».
   – Я несколько недель ходил абсолютно счастливый! – вспоминает мастер-постижер. – Ведь Иван Андреев – наш знаменитый парикмахер-модельер, завоевавший для России Гран-при на Парижской выставке в 1904 году. У меня от него раньше только чемодан пустой был… Жаль, совершенно ничего не известно о послереволюционной судьбе этого семейства, кроме того, что его вынудили эмигрировать. Но из надписи на шиньоне следует, что у него были наследники. Наверное, они могли осесть и прижиться где-то за границей?..
   Бродя меж экспонатами этого удивительного музея, волей-неволей вспоминаешь всю историю нашей страны прошлого века. Вот фронтовой бритвенный прибор, внешне сработанный под крупнокалиберную гильзу. Вот тронутая ржавчиной, основательно потемневшая от времени пудреница с лаконичной гравировкой «1941». Не из одной ли семьи это богатство, не выменяли ли его на продукты в голодные военные годы, получая одну за другой горестные похоронки? Кто знает… И рядом с одним из первых импортных фенов, завезенных в Страну Советов из Испании, на стенде мирно уживается милый образец социалистического масс-арта: сработанная Галиной Чечулиной фарфоровая статуэтка цыгана-парикмахера, в две руки одновременно стригущего под горшок колхозницу и строителя…
   Однажды посреди измайловских развалов Мещеряков застыл как вкопанный: подсознание ухватило знакомый абрис предмета, который собирателю уже начинал сниться. Неказистая деревянная продолговатая штуковина лежала на пыльном прилавке.
   – Это что у тебя такое, милейший? – осторожно спросил Сергей Егорович, боясь спугнуть удачу.
   – Понятия не имею! Похоже, дудочка какая-то…
   – Дудочка, говоришь… И сколько же эта дудочка стоит?
   – Дорого! Двести пятьдесят рублей.
   – Ну ты заломил! За двести отдашь, если скажу, что это?
   – Да за так отдам! Мне она надоела – сил нету…
   Так Мещеряков стал обладателем редкости необычайной – механического приспособления для нанесения пудры на парик. Когда-то знать без этого приспособления была как без рук. А теперь трудно даже упомнить его название. И сам Сергей Егорович, как ни силился, мне его произнести так и не смог: «У меня-то ведь прежде только картинка этой фигульки имелась…»
   – Специально я ни за чем не гоняюсь. Просто иногда очень хочу раздобыть ту или иную вещь, и Господь, наверное, помогает, – говорит Мещеряков, облачаясь в белый торжественный костюм. Сегодня у него отличное настроение: в одном из шикарных залов удалось развернуть обширную экспозицию. – Ну и мир, конечно, не без добрых людей. Вот спасибо Кате Дорошиной из журнала Hair’s How – просто так взяла и привезла в подарок 5 новеньких витрин. Даже не знаю, как их завтра отсюда вывозить… Но я уверен: будет когда-нибудь и на нашей улице праздник! А когда откроем музей, рядом обязательно заложим Аллею российских парикмахеров-чемпионов, и каждый добившийся успеха на «мире» или на «Европе» мастер посадит там дерево. Ведь красота должна наполнять душу, переходить от человека к человеку! Вот мы все – музей, музей… Если хотите знать, у меня есть заветная мечта, и она совсем другая. Я хочу, чтобы под моей эгидой в столице появилась школа обучения парикмахерскому искусству инвалидов и москвичей из многодетных семей. А музей – это только красивая упаковка для этой идеи… Что молчите – не верите? Думаете, не смогу, не успею? Да ладно, мне 61 год всего!

По материалам газеты «Вечерняя Москва»

24.05.2009